Август-1991 оказался поражением для всей страны
Вот уже 34 года прошло с августа 1991 года, когда группа высших государственных чиновников предприняла робкую, беззубую, непоследовательную и поэтому последнюю попытку спасти страну. Спасти страну с огромным промышленным, человеческим, научным и военным потенциалом, контролировавшую половину мира, выдержавшую за свою, увы, короткую 70-летнюю историю величайшие испытания в истории человечества. Страну, показавшую самые выдающиеся достижения, построенную на совершенно новых для человечества принципах, принесшую в мир жизнеспособную альтернативу всей предыдущей мировой истории, нечто такое, после чего существование человечества стало наполнено новым смыслом.
Вот уже 34 года прошло с августа 1991 года, когда группа высших государственных чиновников предприняла робкую, беззубую, непоследовательную и поэтому последнюю попытку спасти страну. Спасти страну с огромным промышленным, человеческим, научным и военным потенциалом, контролировавшую половину мира, выдержавшую за свою, увы, короткую 70-летнюю историю величайшие испытания в истории человечества. Страну, показавшую самые выдающиеся достижения, построенную на совершенно новых для человечества принципах, принесшую в мир жизнеспособную альтернативу всей предыдущей мировой истории, нечто такое, после чего существование человечества стало наполнено новым смыслом.
Главный вопрос, который мы задаем себе в эти дни: можно ли было тогда спасти Советский Союз? Думаю, уже очень мало людей, которые спрашивают, а нужно ли было это делать. Мне кажется, что тут за последние годы, под ударами гибридной войны с Западом, сложился определенный консенсус и слова Путина о разрушении СССР как о величайшей геополитической катастрофе теперь явно разделяет абсолютное большинство. Как показал опыт прошедших 34 лет, спасти целостность большой страны было, безусловно, можно. Причем сделать это можно было без особой сложности, достаточно было всего лишь проявить твердость и решительность. К августу 1991 года в СССР уже пять лет шла ползучая «оранжевая революция» под названием «перестройка», когда абсолютно спокойную, уверенную в себе страну без малейших признаков разложения или деградации (конечно, не без проблем — а где их нет?), с темпами роста на то время выше, чем в любой развитой стране Запада, стали раскачивать и разогревать, как чернобыльский реактор.
К августу 1991 года, по моим ощущениям, люди в абсолютном большинстве своем, а уж тем более армия, ненавидели «перестройщиков» и поддержали бы все решительные действия по, как тогда говорили, «наведению порядка». Не требовалось никакого кровопролития, не требовалось даже китайской решимости, когда на площади Тяньаньмэнь было пресечено выступление американской агентуры, что обеспечило стране стабильное и спокойное развитие, уверенно выводящее Китай на первое место в мире.
Власти СССР, в основном люди пожилого возраста, многие прошедшие войну, были просто не готовы к такому противостоянию, и те из них, кто играл в ГКЧП первые роли, видимо, не понимали, с чем они имеют дело, не чувствовали за собой достаточной правоты, не понимая, что против них не «народ», а мобилизованная «пятая колонна» наших противников. Вероятно, они не могли себе представить, что враг может быть не только в военной форме, с оружием в руках, но и в виде внешне вполне приятных, издалека даже милых молодых людей и девушек, иногда даже с цветами в руках, которые, как мы потом видели много раз, становились ударной силой «оранжевых» переворотов. «Ведь это же наша молодежь!» — наверняка думали они, не понимая, что происходит зомби-апокалипсис. Впрочем, «оранжевые» технологии тогда были в новинку, и фактически наша страна стала полигоном для их первой массовой и, увы, успешной обкатки. Это сейчас и мы с вами, и политики многих стран уже обрели опыт борьбы с ними, что оказалось совсем не сложным — просто не сдаваться, и все. Триумфально шествуя по миру после 1991 года (исключая китайский опыт), разрушая всё на своем пути, «оранжевые» технологии споткнулись в Белоруссии, в Венесуэле, а теперь и вовсе сошли на нет. И мне сейчас трудно представить политика высшего и среднего звена в нашей, да и не только в нашей, стране, который в таких случаях не понимал бы, что происходит и как надо действовать. Да что там политики! Думаю, и мы с вами, дорогие читатели, это понимаем.
Годовщина ГКЧП: мог ли Совет
Вот уже 34 года прошло с августа 1991 года, когда группа высших государственных чиновников предприняла робкую, беззубую, непоследовательную и поэтому последнюю попытку спасти страну. Спасти страну с огромным промышленным, человеческим, научным и военным потенциалом, контролировавшую половину мира, выдержавшую за свою, увы, короткую 70-летнюю историю величайшие испытания в истории человечества. Страну, показавшую самые выдающиеся достижения, построенную на совершенно новых для человечества принципах, принесшую в мир жизнеспособную альтернативу всей предыдущей мировой истории, нечто такое, после чего существование человечества стало наполнено новым смыслом.
Главный вопрос, который мы задаем себе в эти дни: можно ли было тогда спасти Советский Союз? Думаю, уже очень мало людей, которые спрашивают, а нужно ли было это делать. Мне кажется, что тут за последние годы, под ударами гибридной войны с Западом, сложился определенный консенсус и слова Путина о разрушении СССР как о величайшей геополитической катастрофе теперь явно разделяет абсолютное большинство. Как показал опыт прошедших 34 лет, спасти целостность большой страны было, безусловно, можно. Причем сделать это можно было без особой сложности, достаточно было всего лишь проявить твердость и решительность. К августу 1991 года в СССР уже пять лет шла ползучая «оранжевая революция» под названием «перестройка», когда абсолютно спокойную, уверенную в себе страну без малейших признаков разложения или деградации (конечно, не без проблем — а где их нет?), с темпами роста на то время выше, чем в любой развитой стране Запада, стали раскачивать и разогревать, как чернобыльский реактор.
К августу 1991 года, по моим ощущениям, люди в абсолютном большинстве своем, а уж тем более армия, ненавидели «перестройщиков» и поддержали бы все решительные действия по, как тогда говорили, «наведению порядка». Не требовалось никакого кровопролития, не требовалось даже китайской решимости, когда на площади Тяньаньмэнь было пресечено выступление американской агентуры, что обеспечило стране стабильное и спокойное развитие, уверенно выводящее Китай на первое место в мире.
Власти СССР, в основном люди пожилого возраста, многие прошедшие войну, были просто не готовы к такому противостоянию, и те из них, кто играл в ГКЧП первые роли, видимо, не понимали, с чем они имеют дело, не чувствовали за собой достаточной правоты, не понимая, что против них не «народ», а мобилизованная «пятая колонна» наших противников. Вероятно, они не могли себе представить, что враг может быть не только в военной форме, с оружием в руках, но и в виде внешне вполне приятных, издалека даже милых молодых людей и девушек, иногда даже с цветами в руках, которые, как мы потом видели много раз, становились ударной силой «оранжевых» переворотов. «Ведь это же наша молодежь!» — наверняка думали они, не понимая, что происходит зомби-апокалипсис. Впрочем, «оранжевые» технологии тогда были в новинку, и фактически наша страна стала полигоном для их первой массовой и, увы, успешной обкатки. Это сейчас и мы с вами, и политики многих стран уже обрели опыт борьбы с ними, что оказалось совсем не сложным — просто не сдаваться, и все. Триумфально шествуя по миру после 1991 года (исключая китайский опыт), разрушая всё на своем пути, «оранжевые» технологии споткнулись в Белоруссии, в Венесуэле, а теперь и вовсе сошли на нет. И мне сейчас трудно представить политика высшего и среднего звена в нашей, да и не только в нашей, стране, который в таких случаях не понимал бы, что происходит и как надо действовать. Да что там политики! Думаю, и мы с вами, дорогие читатели, это понимаем.
Главное, что сейчас мне ясно, — страну, большую, единую, историческую Россию–СССР можно и нужно было сохранить. Как оказалось, все эти пресловутые «рыночные реформы» и «полные полки магазинов» (мы сейчас понимаем, что не всеобщая сытость, это просто баланс между спросом и предложением) можно было провести без всяких проблем, без особых усилий, и уж точно без разрушения государства на 15 осколков, «суверенитет» которых сейчас нас заставляет уважать Запад, стравливая между собой братские народы. Более того, многое из этого уже тогда существовало в полный рост — и рыночные реформы, и частное предпринимательство, и свободный выезд из страны, и относительно свободные выборы, и свобода творчества — даже недавно ушедший от нас Оззи Осборн уже в 1989 году собрал полный стадион «Лужники» на Московском международном фестивале мира — ваш покорный слуга там был и может засвидетельствовать, что атмосфера была самая свободная. И такая к тому времени уже была безграничная свобода слова, от которой сейчас меня просто оторопь берет, когда я на даче перелистываю журналы «Огонек» конца 80-х годов под редакцией Виталия Коротича, который 19 августа 1991 года, находясь в США, сдал авиабилет в Москву и остался там жить. В общем, то, что мы сейчас без иронии назвали бы «демократическими реформами», к августу 1991 года зашло очень далеко и нуждалось не в форсировании, а скорее, наоборот, в торможении.
Нам сейчас часто говорят: история не знает сослагательного наклонения! Как будто это оправдывает ошибки и преступления. Сейчас в массовой культуре часто встречается сюжет с параллельными линиями времени. В одной временной линии, например, СССР был разрушен, а в другой он жив и реализовал свой потенциал — ведь мало кто будет спорить, что СССР был убит именно на своей высшей стадии, когда были решены практически все серьезные, подчеркиваю, именно серьезные, ключевые проблемы существования государства — я имею в виду безопасность, строительство своей промышленности, устойчивое и ведущее положение в мире, экономический, политический и военный блок союзников и настала пора и о людях подумать. То есть мы имели все возможности качественно повысить уровень жизни, и явно не только мы это понимали. У наших соперников было очень узкое историческое время, чтобы нанести удар, и они его нанесли. Этот удар назывался «перестройка», которая потом перешла в тот самый «майдан», который позже был реализован на той же Украине — с тем же разрушением памятников, с теми же лозунгами, и даже люди в основном были те же.
Сама «перестройка» тоже сейчас выглядит очень просто и наглядно — как чернобыльский реактор, из которого умышленно вытаскивают графитовые замедлители, чтобы раскачать управляемую ядерную реакцию до стадии взрыва. Я уже упоминал рупор «перестройщиков» тех лет, журнал «Огонек», выпуски которого я, как чубайсовские ваучеры, храню дома для истории, как память о, возможно, величайшем обмане народа в истории человечества. Но еще, может, поискать в Интернете выпуски программы «Взгляд» тех лет — там такой накал не антисоветской даже, а антигосударственной ненависти, который нечасто встретишь даже сейчас. А публикации многих СМИ тех лет просто попали бы под нынешнее законодательство об экстремизме. И это правильно, потому что, как показал печальный опыт нашего Советского Союза, государство должно, просто перед народом обязано себя защищать.
